фото: Геннадий Черкасов
Чем порадовал первый квартал? Тем, что «казус февраля» преодолен. Напомню: в феврале 2017 года показатели промышленности оказались хуже и февраля 2016-го (падение составило 2,7%), и января 2017-го (минус 0,6%). Из-за некорректного сравнения с базой високосного 2016 года разгорелся публичный скандал, поднятый министром экономического развития Максимом Орешкиным, который в результате и стал куратором Росстата, утратившего административную самостоятельность.
Станет ли в результате статистика убедительнее? Вряд ли. Зато появилось много невеселых шуток, лейтмотив которых: драйвер экономического роста наконец найден…
Чем разочаровал первый квартал? Итоги марта оказались ниже ожиданий наблюдателей. Хотя в марте промышленность после февральской паузы возобновила рост, он составил в годовом выражении всего 0,8%. Консенсус-прогнозы экспертов, опрошенных агентствами Интерфакс и Reuters, были существенно выше: 1,6% и 1,1% соответственно. Эксперты отталкивались не столько от самой промышленности, сколько все от того же календаря: в марте 2017 года было на один рабочий день больше, чем год назад. Реальная статистика прогнозы не оправдала.
С исключением сезонного и календарного факторов в марте 2017 г. промпроизводство, по расчетам Росстата, выросло на 1,2% (к февралю) после снижения на 1,5% в феврале и роста на 0,7% в январе.
Пока все это по большому счету рутина. А вот — «бомба». Многие — от независимых экспертов до чиновников профильных министерств и даже ЦБ — хотели бы видеть (и уже видели) в качестве реального драйвера всей экономики обрабатывающую промышленность. Но именно в ней положение откровенно тревожное. Первый квартал 2017 года она прошла хуже, чем год назад (минус 0,8%), и откровенно провалилась по сравнению с четвертым кварталом 2016-го (минус 25,1%).
Яма такая, что нужны объяснения. Росстат их не дает по определению. Минпромторг с Минэкономразвития делают вид, что ничего не произошло. И, как ни странно, их можно понять. Потому что ответить могло бы Минобороны.
Дело в том, что в конце прошлого года порядка 800 млн рублей поступило в оборонно-промышленный комплекс, ему наконец вернули долги. А вот в 2017 году началось сокращение военных расходов. И довольно резкое.
С одной стороны, государство или сокращает свои расходы, или высвобождает их для других целей. Недостатка в них нет: здесь и развитие человеческого капитала, и инфраструктурные проекты, и многое другое. Но торжествуют ножницы. Одна из причин — государство не верит самому себе, потому что знает: воруют. Борьба с этим злом идет, но воровство («откаты», нецелевое использование, недобросовестная конкуренция и т.д.) настолько вросло в окологосударственный бизнес, что отказаться непросто: слишком много заинтересованных, привыкших к кормушке чиновников, бизнесменов и откровенного криминала.
С другой стороны, падение заказов отражается по цепочке на итоговых результатах промышленности. Именно этим объясняются зигзаги показателей обрабатывающей промышленности.
Где выход? Понятно, в неустанной, результативной и бескомпромиссной борьбе с воровством. Как при военных, так и при гражданских госрасходах.
Сложнее — с вопросом, как быть предприятиям ОПК, которые буквально в прошлом году были на довольно щедром и профильном для них госфинансировании, а теперь оказываются на все более строгой «диете». Ситуация, кстати, близка к той, в которой в случае отмены контрсанкций могут оказаться и аграрии. Только они начали расправлять крылья под защитой от внешней конкуренции, как опять выход в открытое конкурентное поле.
С аграриями, однако, все прозрачнее. Контрсанкции — ответные, будут сокращаться санкции — сократится и ответ. Хотя тема снижения уровня санкционной войны сегодня отошла в тень.
А чем виноваты оборонщики? Программы перевооружений у нас выстраиваются рывками. Потому что бюджет не тот, что во времена начала перевооружения. Но разве это их вина?
Все идет по синусоиде. Вот как об этом почти год назад говорил министр промышленности и торговли Денис Мантуров: доля продуктов гражданского либо двойного назначения в общем выпуске продукции ОПК по результатам 2015 года «составила 16%, при этом в 2011 году этот показатель равнялся 33%. Снижение гражданской доли объективно вызвано кратно возросшим госзаказом, тем не менее сегодня мы готовим наши оборонные предприятия к 2020 году, когда, как вы уже сказали (Мантуров обращался к Путину. — Н.В.), объемы госзаказа будут скорректированы».
Как эта синусоида сказывается на качестве гражданской продукции? Вопрос риторический.
Получится ли массовый выпуск высокотехнологичной продукции? В узкой линейке (вертолеты, определенные виды машин) — да. В массовом масштабе — не сразу. Как учат первый раунд позднесоветской конверсии и статистика обрабатывающей промышленности в первом квартале 2017 года, от сковородок, кто бы и что бы ни говорил, зарекаться рано.
